Долгим и оживленным был разговор двух монархов, и владыка Данила нашел у русского царя моральную, материальную и военную поддержку. Шли годы, и в свой предсмертный час черногорский владыка завещал народу крепить дружбу с Россией и грозил страшной карой тем, кто нарушит его заповедь. 

Остался верен этому завету и другой правитель Черногории — поэт и архиерей Петр Негош, необычность судьбы которого заключалась в том, что ему выпала доля быть светским и духовным правителем государства, причем и государства необычного. Крохотная Черногория, сильно урезанная в своих границах, единственная на Балканах выдержала натиск Османской империи, перед которой не устояла ни одна страна Юго-Восточной Европы.
В социальном отношении Черногория, оторванная от внешнего мира, была одним из самых отсталых государств. Жители ее обитали в скалистых труднопроходимых горах, где основным их занятием было пастушество. 

В конце XV века Джюрадж Черноевич, правитель Черногории, покинул страну, и в ней установилась теократическая система правления. Православная церковь взяла на себя роль связующего центра, владыки избирались на совете племенных старейшин, а затем их утверждала всенародная скупщина. Они заботились не только о душе своей паствы, но также вершили суд, поддерживали связи с другими государствами, и частенько вместо креста и посоха им приходилось брать в руки меч и вести свой народ в сражение.
Черногорские митрополиты, не имея прямого потомства, еще при жизни готовили себе преемников (обычно племянников), которых народ в свое время должен был облечь властью. Перед такой необходимостью встал и владыка Петр I (1747–1830), четвертый подряд представитель семьи Петровичей, выбранный главой страны. Семья жила в селе Негуши у подножия Ловчена — самого высокого горного массива Черногории.
Выбрать преемника Петру I удалось лишь с третьей попытки. Старший племянник неожиданно умер; средний, Георгий, по традиции был отправлен на учение в Санкт-Петербург, но надежд не оправдал. От духовного звания он отказался и подался в гусары, наделал долгов, и совестливый черногорский владыка постеснялся отправлять на учение в Россию следующего кандидата — младшего племянника Радивоя, которому было тогда 12 лет. Он был неграмотным мальчиком и пас овец на склонах Ловчена, но в 1825 году владыка призвал его в Цетинье, где находился монастырь, с XV века являвшийся духовным и государственным центром Черногории. Через 5 лет Раде предстояло взять на себя нелегкую ношу черногорского владыки.
В Цетинском монастыре он провел полгода, быстро научился читать и писать, и успехи его в учении радовали владыку, который любил повторять: «Этот мальчишка, если Бог даст, вырастет отменным юнаком и умным человеком. Вот было бы счастье, если бы я послал его учиться в Петербург». Сам владыка был человеком незаурядным и ярким примером того, как черногорские митрополиты «умели примирить мантию, крест и сверкающий ятаган». Почти 50 лет правил он Черногорией, боролся с внутренними врагами, воевал с турками, добился независимости страны, одержав победу над Мехмед-пашой Бушатлией, сражался с французами в 1813–1814 годах и, поддержанный русским флотом под командованием адмирала Д.Н. Сенявина, освободил Черногорское приморье.

 Французский генерал Мормон отзывался о своем противнике самым лестным образом, а сам владыка, когда однажды в беседе генерал неодобрительно отозвался о русских, тут же перебил его: «Прошу, генерал, не трогать моей святыни и знаменитой славы величайшего народа, которого и я тоже — верный сын. Русские — не враги наши, но единоверные и единоплеменные нам братья».
В его доме в Цетинье вырубленные в скале комнаты были похожи на монашеские кельи, на стенах — пистолеты, сабли и ятаганы с выложенными серебром рукоятками. 

Тут же, сверкая, свисает крест священнослужителя, который, вероятно, напоминал Петру Негошу о том дне, когда его торжественно принимали в Венеции и служитель собора протянул для целования не сам крест, а цепь от него. Наклонился было владыка, но тут же отпрянул, вскинув гневный взгляд: «Черногорцы цепи не целуют!»
Под стеклом рабочего стола хранится письмо в «Общество русской истории и древностей российских», избравшее Петра Негоша своим почетным членом:
Благодарю Москву за внимание и за то, что она вспомнила о своем искреннем поклоннике, обитающем на краю славянского мира; за то, что не забыла атома, но атома, который ей принадлежит по всему, — атома, который ураганом времени занесен на страдания, в среду чужих! О, сколь Москва восхищает меня!.. Как усладительно внимание Москвы для души, пылающей пламенем величия и гордости славянской! Я — ее преданный сын, я — ее поклонник..
Через полгода владыка отправил племянника в Приморье — в школу монаха Саввинского монастыря Иосифа Троповича, который готовил послушников к принятию сана. Через полтора года юноша превзошел в науке своих учителей и в начале 1827 года вернулся к дяде в Цетинье со множеством книг самой разнообразной тематики и неуемной жаждой к учению. В Цетинье он помогает владыке в составлении писем, а вскоре находится для него новый учитель — известный сербский поэт Сима Милутинович-Сарайлия, приехавший в Черногорию осенью 1827 года. Он становится секретарем владыки и одновременно учителем Радивоя, однако «университеты» последнего закончились 31 октября 1830 года. В этот день владыка Петр I умер со словами: «Молись Богу и держись России».
Над гробом усопшего старейшины черногорских племен дали клятву верности Радивою Петровичу и тут же посвятили его в архидиаконы.

 В январе 1831 года он принимает постриг и становится архимандритом Петром II. Новому владыке Черногории было тогда 17 лет, и сам он чувствовал себя «недозревшим и неподготовленным» для управления страной, в которой к тому времени сложилась трудная обстановка. Племенная рознь в Черногории достигла такого накала, что владыка Петр I еще перед смертью своей заклинал народ хотя бы на полгода забыть все распри. И надо отметить, что все было исполнено в точности, однако уже в первый день по истечении назначенного срока молодому владыке с риском для жизни пришлось разнимать соотечественников, готовых поубивать друг друга.
Самой главной Петр II счел задачу объединения и укрепления государства и по примеру своих предшественников стал искать опоры в России. А в 1833 году он и сам едет в далекую страну, где «молодого, стройного и красивого черногорца», 20-летнего владыку, первым из черногорских владык посвящают в архиереи. 

На торжественной церемонии посвящения присутствовал император Николай I Петр II Негош знакомится со многими высшими русскими сановниками, а сама поездка укрепила его положение в собственной стране.
Вернувшись домой, владыка с головой погружается в государственные дела: он объезжает племена, организует сбор подати, который в ряде мест вызывает недовольство и сопротивление. Выполняя рекомендации русской дипломатии, пытается урегулировать отношения с соседями — турками и австрийцами, установить с ними четкие границы, удерживает соотечественников от пограничных конфликтов. Не оставляла его идея и о приобщении своего народа к культуре и просвещению, которая еще больше окрепла после возвращения владыки из России, откуда он привез типографию. Вслед за ним прибыл из России багаж — 11 сундуков с книгами. Наряду с церковной и учебной литературой, в багаже были произведения М. М. Хераскова, М.В. Ломоносова, Г. Р. Державина, В.А. Жуковского, А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, а также сочинения античных и западноевропейских авторов.
Владыка Петр II Негош и сам был отмечен поэтическим даром, и в его собственных сочинениях часто встречались русские слова, которыми он хотел обогатить язык черногорцев. В 1834 году владыка выпустил свои первые книги — «Отшельник цетинский» и «Лекарство от ярости турецкой», написанные под впечатлением поездки в Россию. Но над головой владыки к этому времени начали сгущаться тучи. Его крутые государственные реформы у многих вызывали недовольство, особенно у жителей пограничных областей. К тому же лето 1836 года выдалось неурожайным и надо было просить помощи, чтобы спасти народ от голода.
Вторая поездка Петра II Негоша в Россию оказалась более драматичной, чем первая, хотя в Петербурге к проблемам Черногории отнеслись доброжелательно. И даже увеличили ежегодную субсидию с 1000 до 9000 червонцев. Ободренный и полный новых замыслов, возвращался владыка на родину. Возросшее пособие позволяло повысить жалованье государственным служащим, открыть в Цетинье еще одну школу, отменить подати, поправить главные дороги страны, построить пороховой завод и склады для хранения хлеба на случай неурожайных лет.
Единственным отвлечением владыки от государственных дел были занятия поэзией, вызывавшие недовольство его ближайшего окружения. Секретарь, например, уверенно заявлял, что «если бы владыка менее занимался поэзией, он бы еще больше добра сделал для Черногории».
В конце 1830 — начале 1840-х годов Петр II Негош почти ничего не пишет. Это время углубленного самообразования, творческого созревания и подготовки к поэме «Свет микрокосма» и драматическим произведениям «Горный венец» и «Самозванец Степан Малый», Одновременно он ищет истину и на земле, но надежды, что революционные события 1848–1849 годов в Европе приведут к освобождению южных славян от иноземного ига, оказались тщетными и принесли только горечь и разочарование.
А тем временем подкралась и чахотка. 

Петр II Негош лечится в Италии и Вене, но безуспешно. Он возвращается на родину и 31 октября 1851 года умирает — в тот самый день, в какой 21 год назад взял на свои плечи судьбы родины и народа. Владыка Петр II Негош умер в возрасте 38 лет, и последними его словами были: «Любите Черногорию и свободу». Еще при жизни на одной из вершин Ловчена, с которой открывалась вся Черногория, поставил он небольшую часовенку, в которой завещал похоронить себя. Но в дни его смерти в горах бушевали неистовые грозы, снег завалил все склоны и занес дороги, и черногорцы похоронили своего владыку в Цетинье. Но впоследствии, выполняя волю усопшего, перенесли его останки на вершину Ловчена.